Цивилизация-процентщица

На вопросы заместителя главного редактора "Фонда им. Питирима Сорокина" Константина Гусова отвечает профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор философских наук, академик РАЕН Валерий Расторгуев

У китайцев понятие кризис обозначается иероглифами "опасность" и "переломный момент". А как вы понимаете кризис? Каковы его признаки (в обществе и "внутреннем" человеке)?

Интервью предназначено для "Фонда имени Питирима Сорокина", а само имя этого выдающегося соотечественника обязывает вспомнить о его теории кризиса. И здесь нет никакой натяжки: сорокинская теория глобального цивилизационного кризиса не просто не потеряла своей актуальности, но именно сейчас должна изучаться нами с карандашом в руке, как, впрочем, и многие другие теории, составляющие инструментарий мыслящего человека. Ее полезно проштудировать всем - от школьников до президентов включительно, разумеется, если они, президенты, адекватны в умственном отношении и хотя бы немного развиты в отношении нравственном. Для таких колоритных типажей, которые на современной политической сцене олицетворяют свои народы, но жуют галстуки на досуге, практикуют каннибализм (тоже было на нашей памяти) или мстят человечеству за принудительное лечение от запущенного алкоголизма, подсказки Питирима Сорокина не нужны. Да и вредны, пожалуй: образованные безумцы, наделенные властью, вдвойне опасны. Они несут кризис в себе и привносят его в любую сферу, где сами наследили. Но для остальных подсказки Сорокина - полезны в высшей степени. Что же это за подсказки? Начнем с того, что масштабные кризисы, по мысли Сорокина, действительно возникают в "переходные периоды" истории, о чем знали и Конфуций, и грамотные китайцы с незапамятных времен, точно обозначившие образ кризиса иероглифом "момент перелома". К слову, и целители с древних времен его понимают в близком смысле: кризис - это излом болезни, за которым следует или выздоровление, или уход в мир иной. Поэтому не просто глупо, а преступно лечить явные проявления кризиса, ничего не зная и не желая знать о неявных, но истинных причинах социальной болезни, чаще всего скрытой и от больного, и от мнимого эскулапа.

Как вы определяете границы кризиса: когда он начинается и когда заканчивается?

Снова сошлюсь на Питирима Сорокина. Он был первым, кто перелистал историю от корки до корки, чтобы выявить ее цикличность, а, следовательно, и цикличность кризисов и связанных с ними войн. Да, такая связь действительно существует, о чем следует помнить России, вступающей в переговоры об очередном витке разоружения. Сорокин хорошо знал историю. Именно поэтому он мог с уверенностью сказать: "моя теория хорошо подтверждается статистикой войн за изученные двадцать пять столетий". Но он знал и то, чего не мог знать ни Конфуций, ни Кампанелла, у которого Сорокин позаимствовал алгоритм цикличности в сфере политических, а также религиозных перемен. Сорокин стал пророком цивилизационного кризиса без границ, ибо жил в то время, когда восходящая западная цивилизация уже порвала внутреннюю связь с христианской традицией, разрушив все дамбы, защищавшие мир от непреходящего кризиса. Скажу более жестко: цивилизация без традиции - то же самое, что плоть без духа, религия без веры, царь без царя в голове.

Чем кризис страшен? Есть ли в нем оптимизм (в чем)?

В чем состоят главные угрозы цивилизационного кризиса? Это вопрос можно переформулировать: "чего ждать от тех, кого Господь наказал безумием?" Назовем несколько факторов риска, среди которых невозможно отличить субъективные от объективных, а последние - от предначертанных. Первый фактор, о котором мы уже говорили: высокая вероятность сползания к мировой войне. Ее вероятность тем ниже, чем выше гарантии абсолютного наказания - тотального уничтожения того, кто начнет бойню. Сегодня и война, и адекватное возмездие означают конец человеческой цивилизации, которая не изобрела другого лекарства от собственного безумия, кроме пещерного страха и государственного террора. У человечества еще есть шанс, но вожди народов спасают свои банки. Второй фактор - ускорение на крутом повороте. Этот афоризм принадлежит Горбачеву, благодаря которому нынешний мировой финансовый кризис был отсрочен (правда, ценой крушения СССР и разбазаривания его ресурсов). Он так называл перестройку. В его понимании это был лозунг победы, по сути же это не что иное, как формула кризиса: "ускорение - кризис - кювет". Сегодня Западная цивилизация, подмявшая под себя почти все мировые культуры, стирая границы между ними, уже превратила мировую историю в скоростную магистраль с односторонним движением - к прогрессу. И все было бы не так плохо, если бы движение не ускорялось на поворотах истории, а сама магистраль не сужалась при росте машинизированного "человекопотока". Всем уже не хватает места в жизни, а некто взял на себя роль "естественного отборщика". В этом суть самой идеи "монополярного мира". Третий фактор - разрушение границ - государственных и моральных. Современный кризис их не признает, как и сама глобализация. Человеческая глупость тоже не знает преград, когда вступает в брачный союз с гордым разумом, верящим не в Творца, а в собственные безграничные возможности. Цивилизация, ставшая порождением такого союза, обречена на самоистребление, на суицид. Четвертый фактор - самодовольство либерализма, ставшего господствующей идеологией. Когда либералы говорят о повсеместной победной поступи демократии и, в частности, о принудительной демократизации "варварских народов", полезно вспомнить слова Сорокина о неизбежном кризисе и вырождении западных демократий, которые "приходят в упадок, уступая место деспотизму во всех его проявлениях". Пятый фактор - антиклерикализм. Когда эксперты рассуждают об антикризисном потенциале технотронного общества, информационной эпохи или так называемой "эры знаний", о которой грезят политики и интеллектуалы, следует прислушаться к диагнозу: "творческие силы западной культуры увядают и отмирают". И происходит это по той причине, что "полное психосоциальное одиночество - это неподъемная ноша, . атеисты чаще совершают самоубийства, чем верующие". Это было сказано именно о глобальном цивилизационном кризисе, потому что к суициду склонны не только люди-богоотступники, но также народы и государства, культивирующие отречение от веры.

Теперь несколько слов об оптимизме. По меткому замечанию остроумного французского мыслителя Жана Бодрийяра, кризис - это не то, что требует решения, а само решение. Говоря проще, теперь, когда кризис грянул, бояться поздно, а паниковать глупо. Нужно действовать. Кризис - это хлыст для тех, кто остановился в своем развитии. Для России, все больше в последние годы напоминавшей Лаокоона, которого лишили движения и душат змеи (нефтяные и газовые трубы, выкачивающие ресурсы грядущих поколений), кризис - это удар хлыста: может быть, теперь она вырвется? Кроме того, кризис - это освобождение от ожидания неизбежного кризиса.

Что с необходимостью меняет кризис в обществе и человеке?

Для многих простых людей кризис изменил всю жизнь до основания: голод - не тетка, власть - не мать, мировое сообщество - не братья. Каждый за себя. О человеке если и вспомнят, то лишь тогда, когда он станет бунтующим человеком. Что делать обычным людям? Это как раз ясно: по одежке протягивай ножки. И общество, и человек, по необходимости меняют привычки, забывают о комфорте и о том море чувственных наслаждений, в котором люди купались еще недавно - немногие наяву, прочие - в золотых медиа-снах, которые навевает ТВ. Океанические очереди на биржах труда отрезвляют и озлобляют толпы огламуренных. Очереди эти во всем мире постоянно пополняются ручейками и речками безработных "лучших менеджеров", банкиров и дорогих секретарш. Это как-то смиряют непомерную гордыню еще вчера чем-то правившего класса. Но не тех, кто еще не выпал из обоймы. Политический класс, сохраняющий рычаги власти, пока не демонстрирует ни отцовских чувств, ни дальновидности. Поэтому главное, что беспокоит сегодня, сейчас - это даже не сам кризис (кризисы приходят и уходят, когда люди сохраняют способность учиться на своих ошибках), а то, что никто даже не затрагивает его причин - ни лидеры стран, ни комментаторы от науки. Это и делает кризис непреодолимым. Так было и до Первой мировой, когда "горизонт социально-культурной жизни казался ясным и безоблачным", а цивилизационный кризис, по мысли Питирима Сорокина, уже стал неизбежностью. Так было и в начале роковых сороковых, когда Сорокин полностью убедился в точности своих прогнозов. Всю свою жизнь он пытался пробить стену тупого непонимания, которым страдали не только политики (в политике тупость, как говорил Наполеон, не является недостатком), но и его коллеги - теоретики, профессиональные аналитики, серьезные эксперты. Они и до сих пор, рассуждая о причинах нынешнего кризиса, повторяя благоглупости. Сетуют, к примеру, на несовершенство финансовой системы, ошибки финансистов или на пороки строя - будь то капитализм (кто бы знал, что это такое) или социалистический проект в его "варварских" (гулаговских) или "цивилизованных" версиях. Последняя версия - проект, осуществленный в тех же европейских социальных государствах как ответ на сталинский социализм с его вполне реальными социальными гарантиями. Социальное государство стоит очень дорого, и хозяева мира после распада СССР уже готовы были его демонтировать, да боялись. Теперь кризис все спишет. Так что для кого-то кризис несет в себе и оптимистический заряд: можно на не общий крах списать и свои ненужные социальные издержки. В России с это и начали. Когда говорят об ошибках и несовершенстве системы, я называю это благоглупостями не потому, что в таких суждениях нет истины. Напротив, все именно так и обстоит. Беда в другом: проявления кризиса выдаются за причину недуга, а время для успешного лечения уходит.

Каковы приоритетные характеристики нынешнего глобального кризиса?

Приоритетен сегодня сбой, смена всех приоритетов. Еще вчера обсуждали Концепцию долгосрочного социально-экономического развития (Концепцию 2020) с ее идеализированными целями и прямыми нелепицами при определении приоритетов. Сегодня нелепым кажется само обсуждение: зачем было время тратить, если никто и не собирался реагировать. Но сбой приоритетов у всех протекает по-своему: одни бросаются спасать свои (еще вчера общенародные) капиталы, избавляясь от "некормящей" нахапанной собственности (чужого не жалко). Другие спасают близких, которые еще вчера думали, что научились плавать. Третьи на всякий случай топят всех, кто пытается спастись (потенциальные конкуренты после потопа). Приоритет пятых - спрятаться и забыться. А у экономики нашей приоритеты были бы, конечно, если бы в сытые нефтедолларовые времена ее не променяли на "трубу", дающую сверхприбыли на распродаже невозобновляемых ресурсов. Вообще-то приоритеты - продукт интеллектуальной работы, а по сути - приговор всему, о чем забудут те, кто приоритеты определяет. С интеллектом у нас пока еще туго. Хорошо еще, что о нем все же вспомнили, хотя и не сразу, как о пятом "и" среди основных приоритетов. Понятно: сначала инвестиции. Что же мешает думать и грамотно планировать, почему так трудно дается просветление в умах?

Первое: люди никак не могут забыть об идеологических бреднях. И здесь снова процитирую известную мысль Сорокина: "главный вопрос нашего времени не противостояние демократии и тоталитаризма, свободы и деспотизма, капитализма и коммунизма, пацифизма и милитаризма, интернационализма и национализма, а также не один из текущих расхожих вопросов, которые ежедневно провозглашаются государственными деятелями и политиками, профессорами и министрами, журналистами и просто уличными ораторами. Все эти темы не что иное, как маленькие побочные вопросы - всего лишь побочные продукты главного вопроса, а именно: чувственная форма культуры и образа жизни против других форм".

Второе - страх самообличения. Называть вещи своими именами и ничего не предпринимать - это очевидное пособничество. А кому хочется быть пособником? К примеру, очевидно, что причина финансового кризиса - не "пирамиды" и "пузыри" (и то, и другое - следствие). Причина - последовательное и целенаправленное отступление от основ христианской цивилизации (и исламской, к слову). Речь идет все о той же старухе-процентщице. Вы скажете, чего к старухе привязались - она-то причем? Она - не причем. Более того, она - такая же жертва, как и те, кому она "помогала" выжить. Но я и говорю не об этой бедной старушонке, а о другой - о роскошной и сытой западной постхристианской цивилизации. Хищный прищур ростовщика - это те глаза, которыми она все чаще смотрит и на собственную историю (цена святынь в денежном исчислении), и на человечество (разброс в определении цены жизни в долларах и евро по отношению к "своим", "прилипалам" и "варварам"), и на будущее (здесь все ясно: цена вопроса).

Третье - голая корысть, на которую неприлично даже показывать, поскольку она голая. Реальная власть-то уже давно сконцентрирована именно у ростовщиков. Отсюда - непропорционально высокая доля ростовщического капитала во всех развитых странах и в странах, которые называют ресурсными донорами. Их грабят, а они обращаются к виновникам грабежа с надеждой, что те подскажут пути выхода. На кого покажет старуха-процентщица - на Раскольникова?

Каким сферам кризис более всего грозит? Для каких сфер кризис, напротив, станет ресурсом? Почему?

Кризис не слишком избирателен, как чума. Здесь простые прогнозы не помогут. Необходимы сценарные планы-прогнозы и политическая решимость на смену курса. Это совершенно особый тип политического планирования, увы, малодоступный для тех, кто его сегодня его осуществляет. Пока еще ставки делаются на обновление круга менеджеров, на новый набор, на "подушку безопасности", которая быстро сдувается, и, конечно, на "авось". При таком подходе появляется большой, по сути, неограниченный политический ресурс у левых радикальных движений. Если бы у нас в стране не сложилась "надежная" верхушка у левой оппозиции, которая "бетонирует" подопечные социальные слои и классы, реально страдающие от ростовщичества, то сегодня мы бы уже погрузились в хаос. Спасибо Зюганову и Жириновскому.

Как, по-вашему, воспринимают кризис россияне? Что будет доминировать: "эсхатологические" настроения или рациональное поведение?

Что называть рациональным поведением - послушание или протест? Если послушание - то кому? Когда власть способна слушать и слышать чужую боль и тихий подземный гул, свидетельствующий о тектонических сдвигах, то гражданское послушание - это рецепт поведения на какое-то ограниченное время. Когда власть демонстрирует глухоту - рецепт не поможет. И здесь многое зависит от того, кто выбьется в настоящие народные лидеры. Учитывая, что за последние десятилетия политическое поле зачистили от всех более-менее ярких и талантливых лидеров, способных взять на себя не только риски (смертельно опасная роль), но и ответственность за благополучие граждан, то, скорее всего, протестные движения возглавят случайные люди или гапоны. Что хуже - не известно. А обещанную многопартийность за пару недель не состряпать. Так что у россиян выбор не велик. А у власти его просто нет: во-первых, если не успеют изменить себя и взяться за дело, имя которого - служение, то потеряют все, а во-вторых, еще Николай Бердяев повторял, что русская душа способна дойти до упоения гибелью. Таймер запущен.

При каких условиях кризис может перерасти в катастрофу? Насколько вероятны социальные и военные катаклизмы?

При любых условиях кризис станет катастрофой - или для воров, или для народов. Я выбираю первый вариант, хотя воры и пугают: только тронь, война начнется. Опасаться надо, но не слишком: скорее всего, начнется не война, а вонь. Неприятно, но ничего не поделаешь. К тому же, это именно тот редкий случай, когда и воевать стоит.

Какие изменения вы связываете с кризисом? Существуют ли у вас в связи с нынешним кризисом какие-либо надежды? Какими вы видите страну и мир после кризиса - политику, экономику, социум?

Каким мир будет после кризиса, предсказать несложно: цикличность никто не отменял, и после будут наверняка кризисы, как у всякого живого организма: кризис роста, кризис созревания и далее по списку. И каждый раз будет больно тем, кому еще дано жить. Единственное, чего не должно быть, - кризиса надежд. Так говорил мой хороший друг покойный философ Александр Сергеевич Панарин. Воистину: уныние - смертный грех.

http://www.sorokinfond.ru/index.php?id=687